Госдума планирует запретить адвокатам проносить телефоны в колонии вопреки решению ВС
По мнению правозащитников, если эта норма вступит в силу, доказать факт противоправных действий в местах не столь отдаленных станет практически невозможно. Чем еще правовая новелла ГД о порядке встреч адвокатов с заключенными грозит на деле? В авторской колонке отвечает практикующий юрист, специализирующийся на защите прав заключенных, Артур Дзедзинский.
m.censor.net
Во время майских праздников группа депутатов из партии «Единая Россия» внесла в Государственную Думу законопроект, уточняющий порядок проведения свиданий осуждённых с адвокатами и другими представителями, оказывающими им юридическую помощь.
Ключевая идея нового законопроекта – переписать ч. 4 ст. 89 Уголовно-исполнительного Кодекса РФ, которая регулирует проведение свиданий осуждённых с адвокатами и лицами, имеющими право оказывать юридическую помощь. В эту норму депутаты предлагают внести 2 основных изменения.
Во-первых, авторы законопроекта хотят указать, что осуждённые имеют право на свидание в том числе «с их представителями в Европейском Суде по правам человека и лицами, оказывающими осуждённым юридическую помощь в связи с намерением обратиться в Европейский Суд по правам человека». Во-вторых, депутаты считают необходимым запретить адвокатам и другим юристам, пришедшим на свидание к осуждённому, проносить в исправительное учреждение технические средства связи, а также устройства, позволяющие осуществлять киносъемку, аудио- и видеозапись.
Очевидно, что такой запрет касается прежде всего мобильных телефонов, ноутбуков и других подобных устройств, которые необходимы адвокату и любому юристу для оказания осуждённому качественной юридической помощи. Авторы нововведений также предлагают разрешить адвокатам и другим представителям пользоваться компьютерами, техникой для копирования документов и фотоаппаратурой только в отдельном помещении и в отсутствие осуждённого.
Депутаты обосновывают необходимость принятия законопроекта стремлением исполнить Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Захаркин против России». Предметом недовольства Страсбурга стал фактически действующий в России запрет представителям, оказывающим помощь в подаче жалобы в Европейский Суде, оказывать юридическую помощь людям, находящимся в СИЗО. Эта проблема приводит к нарушению права человека на получение квалифицированной юридической помощи, которое гарантировано ст. 48 Конституции России. Запрет на использование в исправительных учреждениях адвокатами и другими представителями разных технических средств связи законодатели объясняют «борьбой с тюремными колл-центрами».
Представители юридического сообщества уже неоднократно рассказывали о том, что новый законопроект скорее не помогает, а мешает оказывать квалифицированную юридическую помощь осуждённым и нарушает их права. Представители адвокатского сообщества также преимущественно негативно оценили предложенные депутатами изменения. С такой позицией профессионального сообщества трудно не согласиться. Но также важно подчеркнуть, что этот законопроект также может послужить хорошей иллюстрацией системных проблем российского законотворчества последних лет.
Во-первых, авторы законопроекта, как это принято в современном российском законотворчестве, отдают реализацию предлагаемых ими нововведений на откуп исполнительной власти. Не ясно, как именно и в какие сроки администрация исправительного учреждения должна определить помещение, в котором адвокатам и другим представителям разрешено пользоваться компьютерами, техникой для копирования документов и фотоаппаратурой. В законопроекте также ничего не сказано о требованиях к такому помещению и последствиях отказа администрации мест лишения свободы выделить его. Кроме того, депутаты не подумали о том, что в исправительных учреждениях, рассчитанных на большое количество осуждённых, одного такого помещения будет явно недостаточно.
Абсолютно неопределённым является понятие «лиц, оказывающих осуждённым юридическую помощь в связи с намерением обратиться в Европейский Суд по правам человека». Правовая неопределённость законопроекта приведёт к тому, что вопрос о допуске в исправительное учреждение адвоката или другого представителя осуждённого по-прежнему будет решаться сотрудниками ФСИН, которые часто незаконно не допускают юристов к осуждённым. Такой неопределённый законопроект также имеет риск «обрасти» большим количеством ведомственных актов ФСИН России, доступ к которым имеют только сотрудники тюремной системы.
Во-вторых, не может не вызывать возмущения традиционно слабая проработка законопроекта с правовой точки зрения. Дело в том, что Верховный Суд России неоднократно подтверждал, что адвокатам и другим представителям осуждённых нельзя запретить проносить в исправительное учреждение фотоаппараты, электронные носители, видео -, аудиотехнику.
Кроме того, из-за запрета использовать в исправительном учреждении телефоны, ноутбуки, планшеты и другую технику, необходимую юристам для обсуждения с осуждённым тактики защиты, фиксации телесных повреждений и других нарушений, государство не сможет гарантировать осуждённым достаточно высокий уровень оказания юридической помощи, что противоречит Конституции России, п. 3 (c) ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и практике Конституционного Суда России.
Это не соответствует и утверждению депутатов о том, что предлагаемый законопроект соответствует положениям международных договоров, стороной которых является Российская Федерация.
В-третьих, вызывают вопросы и цели введения предложенных депутатами изменений. Правозащитники и юристы опасаются, что законопроект лишь усилит закрытость тюремной системы и её недоступность для внешнего контроля, а декларируемые благие цели достичь при этом не удастся. Идея депутатов бороться с тюремными колл-центрами с помощью ущемления прав осуждённых и адвокатов вызывает удивление, учитывая необходимость поддержания высокого уровня доверия к адвокатуре и значительные затраты на борьбу с тюремным мошенничеством. Этот законопроект можно назвать традиционным для современного российского законодательного процесса случаем, когда под обещанным пряником скрывается плохо скрываемый кнут.
Наконец, вызывает удивление шаблонная фраза авторов законопроекта о том, что реализация их предложений не потребует дополнительных расходов из средств федерального бюджета. Как минимум необходимость выделения администрациями отдельных помещений для использования адвокатами и другими представителями компьютеров, техники для копирования документов и фотоаппаратуры может вызвать рост нагрузки на сотрудников ФСИН и необходимость ремонта и оснащения таких помещений мебелью. Очевидно, это повлечёт дополнительные расходы из бюджета как на оснащение и строительство таких помещений, так и на финансирование возросшего зарплатного фонда ФСИН России.
Можно заключить, что очередной законопроект плох практически со всех сторон. Идеи депутатов практически не содержат реализуемых на практике позитивных изменений, которые могли бы снизить количество нарушений сотрудниками ФСИН России прав осуждённых и их представителей, но при этом вызывают большое количество вопросов и с точки зрения права, и с точки зрения экономики законотворческого процесса и целесообразности затрат на реализацию предложенных изменений.
Артур Дзедзинский, юрист благотворительного Фонда помощи осуждённым и их семьям «Русь сидящая»*.
* Внесен Минюстом в реестр НКО, выполняющих функции иноагента.